Летящие к северу. Путешествие вверх - Страница 8

К оглавлению

8

Около самого носа Долопихтиса прошмыгнула изумительная по красоте колония сифонофор, которые казались вылитыми из стекла.

И вдруг Долопихтис явственно осознал, что он давно уже видит живых веслоногих рачков-копепод. В несметном количестве они порхали, прыгали и спокойно плавали вокруг.

Сотни гладких блестящих рыб двигались совсем рядом — он всех отчётливо видел собственными глазами. Внезапно его поразила мысль, вызвавшая непривычное ощущение, — удильщик чувствовал себя голым. Ведь все тоже видели его, маленького удильщика.

А кругом было много крупных рыб, и хотя вид у них был гораздо менее устрашающий, чем у обитателей глубин, Долопихтис без труда заметил, что они гораздо прожорливее.

Правда, в основном они поедали всякую мелочь, и прежде всего копепод, но кто мог поручиться, что они не пожелают «познакомиться» с ним поближе.

Рыба-лоцман, поймав взгляд удильщика, обнаружила завидную проницательность:

— На вашем месте, Долопихтис, я бы не очень опасался за свою жизнь. Во-первых, у нас довольно широко распространён пищевой консерватизм, и поэтому все рыбы предпочитают питаться привычным для них кормом, и во-вторых, как вы, наверное, успели уже заметить, этого корма вокруг достаточно.

— Благодарю вас. Вы меня успокоили. Я чувствую себя увереннее. Хотя не скрою, поведение некоторых незнакомых рыб показалось мне весьма выразительным.

— Конечно, несоблюдение осторожности наверху не может повредить больше, чем у вас — в глубине. Расплата и здесь и там одна. Но вы можете считать, что по крайней мере первая допущенная вами неосторожность не доставила вам хлопот. — И, заметив недоумение в глазах удильщика, лоцман вкрадчиво добавил: — Из всех рыб моего размера одной из наиболее непритязательных в отношении пищи по справедливости считаюсь я: ведь я сопровождаю корабли и акул.

Среди многих своих достоинств Долопихтис не без основания гордился способностью мгновенно принимать правильное решение. Бежать было поздно да и некуда.

Поэтому, несмотря на сосущее чувство страха, удильщик и глазом не повёл. Наоборот, обнаруживая редкое присутствие духа, он спросил:

— Значит ли это, что мне нужно было опасаться встречи именно с вами?

— И да и нет, — ответил лоцман. — «Да» в принципе, и «нет» в частном случае. Я бы оказался невежливым и потерял всякое уважение к себе, если бы забыл всё то, что было хорошего между нами.

«Интересно знать, много ли стоит уважение к себе рыбы, лучшим другом которой, по её собственному признанию, является акула», — подумал Долопихтис, но вслух он произнёс нечто совсем другое:

— Но если это единственное, что удерживает вас…

— Нет, нет, — поспешно перебил лоцман, — не думайте обо мне слишком плохо. Я мог бы и не заговорить об этом. Но мне казалось, что так будет полезнее для вашей будущей безопасности. Ведь вы могли встретить и другую хищную рыбу моего размера. И потом, вспомните, я заговорил с вами первым, а это значит, что вы не находились ещё под защитой Закона.

— Это правда, — ответил Долопихтис, который почувствовал в словах лоцмана что-то любопытное и, вероятно, полезное. — А что вы имели в виду, когда заговорили о Законе? — спросил он.

— Как? Вы ничего не знаете о Законе? — изумился лоцман. — А разве у вас внизу не соблюдают Закона?

— Боюсь, что я не смогу ответить на ваш последний вопрос, пока не узнаю сути Закона.

— Наш Закон — это Закон вежливости. По Закону, любое существо, первое заговорившее с вами, не должно быть съедено или обижено. Те, кто нарушают Закон, презираются всеми.

— Ваши представления о чести наверху возвышенны и гуманны, — грустно произнёс удильщик. — Боюсь, однако, утверждать, что ваш замечательный Закон имеет силу внизу. Мне иногда кажется, что у нас не соблюдают никаких законов, кроме закона силы.

Долопихтис заметил, что их затянувшаяся беседа сама собой пришла к концу. Лоцман тоже почувствовал это. И они расстались.

Лоцман поплыл искать своего кровожадного друга — акулу, а удильщик, оставшись один, с интересом отметил, что вода вокруг приобрела зеленоватый оттенок. Это был радостный тёплый оттенок прекрасного мира, в котором даже хищники были обаятельны и любезны.

Глава шестая,

в которой Долопихтис встречается с дельфином и наблюдает пример самопожертвования

Зеленовато-голубая вода, в которой появились тёплые оттенки жёлтого, казалась большим драгоценным камнем. Неведомые волшебники заточили в этот камень блистающий мир неправдоподобных существ фантастических форм и расцветок. Долопихтис отметил, что рыбы, населяющие верхний этаж, прекрасные пловцы: они постоянно были в движении, гонялись друг за другом и вообще казались счастливыми и беззаботными. «Что же, при таком изобилии еды неудивительно, что остаётся время для развлечений, но не следует забывать, зачем я приплыл сюда», — рассуждал Долопихтис.

— Скажите, не могли бы вы помочь мне разыскать мельчайшие растения по имени водоросли? — обратился удильщик к пучеглазой маленькой рыбке с большими опущенными плавниками. И поспешно добавил: — Сам я из семейства удильщиков и специально приплыл наверх, чтобы познакомиться с ними.

— Это не так просто, — важно ответила рыбка. — Во-первых, потому, что их нельзя увидеть — они слишком мелки, а во-вторых, и это имеет прямое отношение к цели вашего визита, водоросли и все другие растения не разговаривают, как мы, рыбы. И, наконец, в-третьих, что представляется мне особенно важным, так это моё имя. Но я, с вашего позволения, пока его сообщать не буду.

8